Один мужичок охотник был драться; зазвал к себе в гости мужика, велел хозяйке собрать на стол, велит гостю садиться за стол. Тот отговаривается: — Что ты, Демьян Ильич, беспокоишься напрасно? Демьян Ильич ему плюху, да и по щеке, и говорит: — В чужом доме хозяина слушай! Тому нечего делать, сел за стол, потчует его; он ест. Хозяин начал рушать хлеба много. Мужик и говорит: — Куда ты, Демьян Ильич, столько хлеба нарушиваешь? Демьян Ильич и другý ему чику. — Не указывай, — говорит, — в чужом доме! Делай то, чего хозяин велит. Мужик не рад стал: ежели потчует — не ест, не слушает Демьяна. Тот его бьет да приговаривает: — В чужом дому хозяина слушай! На эту пору ниоткуда возьмись — другой детина, только в невзрачной лопотине, а парень бойкий, без спросу отворяет ворота, заезжает в ограду; а Демьян вышел на крыльцо, кланяется: — Милости просим, милости просим! — Охота и этого побить! Детина — неробкий, снимает шапку и говорит: — Извини, Демьян Ильич, я не спросился — заехал. — Ничего, ничего! Милости просим в избу. Детина вошел. Хозяин и его садит за стол, жене велит ставить ествов, нести хлеба, так и потчует! А детина ест да ест, не перечит. Демьян сколько ни бился — детина ни в чем не перечит: не удалось ему ударить. Он и пошел на проделки, вынес хорошее, самое лучшее платье, говорит детине: — Скидай то, надевай вот это! Думает сам: «Ужо-де отпираться станет, я его выколочу». Детина не прекословит, надевает. Демьян то, другое подсунет; детина все не спорит. Вывел хорошую лошадь, обседлал в лучшее седло, надел добру узду и говорит детине: — Садись на мою лошадь; твоя-то худая! Ужо да не станет ли перечить? Детина сел. Демьян велит ехать; тот молчит, понужнул лошадь, выехал из ограды и говорит: — Прощай, Демьян! Не черт пихал, сам попал! И уехал — поминай как звали: только и было! Демьян посмотрел вслед, хлопнул руками, да и сказал: — Ну, видно, нашла коса на камень! Дурак же я — хотел побить, да лошадь и пробил! Может, лошадь-то со сбруей-то сот полуторых стоила.
